На свете, на всем белом свете — а уж на что он велик! — не было комнаты чище бабушкиной. Все, что от природы было блестящим, — блестело; все, что было старо и поизносилось от времени, — сияло старостью, прилежной штопкой и великой чистотой. И если бы чей зоркий и недобрый глаз отыскал в комнате бабушки одну-единственную соринку, то и эта соринка оказалась бы невинной, ровненькой и чистой.
Кроме поповских чашей с золотой каймой и фигурными ручками, кроме чайника и ложки, оставшихся от семейного сервиза, были в комнате бабушки Татьяны Егоровны еще два предмета на удивленье: рабочий столик и каминные часы.
Рабочий столик, пузатый, с перламутром на крышке и бронзой по скату ножек, стоял не ради красоты. Он был всегда в действии и многих чудес был свидетелем и участником. Трудно сказать, чего не могла скроить, сшить, починить и подштопать бабушкина белая и худенькая рука. И были в столике иголки всякого размера и нитки любого цвета, от грубой шерстяной до тончайшей шелковой. Было в столике столько цветных лоскутков, сколько существует видимых глазу оттенков в радуге, и пуговицы были от самых больших до самых маленьких. Еще было в столике особое отделение для писем, полученных за последний год; тридцать первого декабря эти письма перевязывались тонкой тесьмой и прятались в комод. По правде сказать, писем было немного, с каждым годом меньше. Самое свежее письмо с заграничной маркой получено было на днях — от внука, которого бабушка не видела двадцать два года, а в последний раз видела трехлетним. Увидать же снова должна была именно сегодня в два часа. Поэтому и надела бабушка с утра новый и свежий кружевной чепчик.
И еще, как сказано, были у Татьяны Егоровны старинные и драгоценные каминные часы малого размера, великой красоты, с боем трех колокольчиков, с недельным заводом (утром в воскресенье). Колокольчики отбивали час, полчаса и каждую четверть, все по-разному. Звук колокольчика был чист, нежен и словно доносился издалека. Как это было устроено — знал только мастер, которого, конечно, давно не было на свете, потому что часам было больше ста лет. И все сто лет часы шли непрерывно, не отставая, не забегая, не уставая отбивать час, половину и четверти.

В приведенном тексте автор поднимает проблему старческого одиночества.
М. Осоргин не говорит прямо, что старушка живет одна, но если вчитываться внимательно можно понять, что так оно и есть: все в доме чересчур чисто. Часы как бы намек на вечные ожидания старухи. Автор поднимает крайне злободневную проблему, ведь в наши дни таких вот старух и стариков огромное множество.
Позиция автора проста: он считает, что преступно бросать стариков в одиночестве.
С позицией автора согласен полностью. Старики беззащитны, и мы обязаны стать надежной опорой. И если мы не будем вести себя подобным образом сегодня, то завтра наши дети и внуки оставят нас на самих себя. Если мы сегодня не опомнимся, наши деды и родители умрут несчастными.
Давайте вспомним эпизод из рассказа К. Паустовского «Зарубки на сердце». Катерина Ивановна живет одна. Ее единственная дочь не навещает ее, даже деньги перестала отправлять. Старушка живет одной надеждой – увидеть свою дочь. Но она так и не дождалась. А когда дочь наконец пришла, она поняла, какую страшную ошибку совершила: мать погибла несчастной.
В наши дни многие отправляют своих родителей в дома престарелых. Не думают эти «дети», какую рубец на старческом сердце может оставить одиночество. Как результат, большинство этих стариков умирают несчастными и забытыми.
Другими словами, берегите стариков, в противном случае ждите определенных последствий в будущем!..