Сочинение ОГЭ 15.2 (По тесту 3 сборника И.П.Цыбулько 2015 год)

Объясните, как вы понимаете смысл фрагмента (предложения 45-50): "Оля видела, как в глазах Лены появилась растерянность. А следом и нестерпимый стыд и страх. А Ольга сидела, не меняя выражения лица, и с горечью думала: «Да, значит, это правда… Так пусть же судит тебя твоя совесть. А я прощаю».

Смысл заключительных слов текста я понимаю так: Лена предала свою подругу, злословя за спиной той по поводу написанных  стихов. Ольга очень умно и тактично разоблачила подругу, разоблачила так, что Лене стало очень стыдно. Ольга, убедившись в ее нечестном поведении, не устраивает скандала, прощая Лену и предоставляя ей пройти суд собственной совести. Приведу примеры из текста Ю.Олеши, доказывающие это. 

 Во-первых, после прочтения стихотворных строк, обращенных к вероломной подружке, Ольга, взглянув на ту, убедилась, что Лена испытывает «нестерпимый стыд и страх» (предложение 46).

Во-вторых, Ольге достаточно того, что подруга раскаялась, она прощает ее. Автор не рассказывает нам, как закончился тот разговор. Но о том, что Ольга действительно простила Лену, говорит их долголетняя дружба (предложение 51) с обязательным чтением стихов при каждой очередной встрече (предложения 55-57).

Следовательно, настоящий друг всегда должен говорить правду в глаза, а видя, что его товарищ раскаялся, прощать его.

(122 слова) 

Настя

 Текст

Нет, Ольга и сама это хорошо понимала и давала себе в том честный отчёт: стихи её доброго слова не стоили. Во всяком случае, на данном этапе их написания. Сырые и технически слабые. Но!... Вот, ведь, какая она завораживающая и лишающая человека способности думать, штука – ЛЕСТЬ.

Была у Ольги подруга. Не сказать, чтобы уж очень любимая, но уважаемая искренне. Ольга беспредельно верила ей. Доверяла все свои сердечные тайны и… детища свои – стихи. Всякий раз, когда все последние новости были подругами обсуждены и отрецензированы, Ольга неизменно произносила заветное: «Лен, а я новый стих написала».

«Да?!» – оживлялась Ленка, устремляя на Ольгу, загорающиеся любопытством глаза. – «Читай!»

И Ольга читала. Читала робким, тихим голосом, волнуясь, как ученик у классной доски. Всё время, пока Ольга читала очередной свой опус, Ленка не сводила с неё восхищённых глаз, и когда подруга наконец замолкала, обрушивала на неё шквал горячих, восторженных, ласкающих наивную Ольгину душу эмоций. Поскольку Ольга имела склонность непременно кому-то свои творения посвящать, Ленка не успокаивалась до тех пор, пока не получала ответ на интригующий её вопрос: кто герой данного Ольгиного произведения?

Так продолжалось довольно долгое время. Ольга писала. Ленка – восхищалась Ольгиным талантом и при этом всегда удивлялась: «Ну, как это у тебя получается, Олечка, здорово! А я и двух строчек сочинить не могу. А ты такая умница!..». Оля в ответ застенчиво улыбалась, невольно сияя от похвалы подруги. И, хотя сомнения относительно своего «яркого» таланта нет-нет, да и закрадывались в её сознание, всё же в искренности Лены Ольга не сомневалась ни на грамм.

Так замечательно и радостно катилось у подруг время. Над их дружбой сияло доброе, яркое солнце, пока в один из обычных дней не надвинулась на это солнце тяжёлая, чёрная туча:

– Ольга, ты знаешь, как Ленка смеётся всюду над тобой и твоими нелепыми стихами? – задала ей однажды убийственный вопрос сердобольная знакомая. Видя, как краска ударила в лицо оторопевшей от услышанного, вмиг поникшей Ольги, будто наслаждаясь зрелищем, бойко продолжала: – Да, она так и говорит: «Ольгины нелепые стихи». А ты что, в самом деле пишешь стихи?!

– Этого не может быть! – глухо выдавила из себя Ольга, напрочь проигнорировав вопрос знакомой.

– Ага! Не может быть!.. Да всё село об этом знает. Только ты, глухая да наивная, ничего не знаешь и не слышишь.

– Этого не может быть! – упрямо повторила Ольга и, развернувшись, чуть ли не бегом ринулась прочь от назойливой односельчанки.

Да, от склочной знакомой Ольга легко убежала, но вот от себя?!... Куда деться от себя – такого уголка она найти не могла. Чёрная туча, вмиг закрывшая солнечное небо над их с Ленкой беспечной дружбой, теперь полностью заполнила несчастную, раздавленную горьким известием, Ольгину душу.

«Неужели это правда? Неужели Ленка могла так подло со мной поступить?! Да этого не может быть просто! Надо выбросить эту чушь из головы. Это неправда! Не могла Ленка так со мной! Всё! Забыть! Не думать! Не вспоминать!»

Но, увы! Не проходило и пяти минут, как сверлящий этот вопрос вновь вонзался в её раненное сердце: «Что же делать? Как же узнать – правда ли это всё? Что же делать?!»

От природы Ольга была характера очень мягкого и мирного. За свои двадцать пять лет жизни она ни разу ни с кем не поскандалила. Никому не причинила даже малейшей боли. Она прекрасно понимала, что никогда в жизни не станет выяснять у подруги правды. Но она отчётливо понимала и то, что жить спокойно дальше не сможет, пока этой правды не узнает. Но как узнать эту правду? Как? А если всё же Оля пойдёт на открытый разговор с Леной и выяснится, что та и духом ничего не знает. Это какой камень положит она на сердце подруги своим недоверием к ней? Нет! На такую жестокость Ольга пойти не могла. Выход из тупикового положения пришёл, однако, неожиданно быстро:

«А я ей новый стих прочту!» – вдруг, как молнией, блеснуло в Ольгиной, разбухшей от тяжёлых дум, голове. – «Да, напишу стих и прочту его Ленке. Если это правда, она обязательно своим поведением себя выдаст. Всё! Так и сделаю!»

И Ольга написала. Она вложила в этот незатейливый стих всю боль своей растерявшейся от терзаемых сомнений души. Осталось дождаться подходящего случая Ленке его преподнести. К счастью, случай не заставил себя долго ждать, и вскоре Оля с мужем оказались (свободным вечером) гостями в доме Лены. Пока их мужья вели в гостиной комнате свой мужской разговор, хозяйка хлопотала у плиты. Оля, всеми силами борясь с внутренним, всё возрастающим волнением, тихонько, молча сидела у стола, готовясь к решительному шагу. Выждав пока подруга закончила очередную операцию по приготовлению ужина, немало удивляясь себе, спокойно сказала своё заветное:

– Лен, а я новый стих написала.

– Да, что ты?! Так давай – читай!

Не дрогнув ни единым мускулом, мирно глядя прямо в глаза подруги, Оля ровным, спокойным голосом стала читать:

 Ты слушала меня. Ты мною восхищалась.

Мне пела дифирамбы, как могла.

Потом сама же надо мной смеялась.

Читая, Оля видела, как тревожно забегали, буквально с первых строк, глаза Лены. В них появилась растерянность. А следом и неуёмный (в предчувствии наказания) страх провинившейся собаки. Когда же Ольга, всё так же доброжелательно глядя в глаза Лене, закончила чтение, подруга с облегчением выпалила: «Ну вот – ужин готов. Можно садиться за стол». И ринулась, как на пожар, в другую комнату, где уже предварительно был накрыт к ужину стол, «забыв» выяснить: кому же посвящён этот щекотливый Ольгин стих?

А Ольга сидела, не меняя выражения лица, и с горечью думала: «Да, значит это правда, подруга моя дорогая. Так пусть же судит тебя твоя совесть. А я прощаю. Но отныне ты нигде и никогда не скажешь обо мне не единого плохого слова. Вот это я теперь знаю точно!»

С тех пор прошло более тридцати лет. Оля с Леной – замечательные подруги. И никто из них никогда в жизни не вспомнил ни того незабываемого ужина, ни «нелепого» стиха, так лихо разоблачившего подругу. Лена просто обожает Олю. И при каждой их встрече Оля говорит своё заветное:

«Лен, а я новый стих написала».

«Да?!» – оживляется Лена. – «Так давай – читай!»

И Оля читает!