Курамшина Ирина "Остановка на Самотёке"

Даша вынырнула из утробы Метрополитена. Автобус на противоположной стороне сквера набирал скорость, отъезжая от остановки.
«Ну, вот. Теперь неизвестно, сколько ждать следующего…» – горестно вздохнула Дашка, подняла капюшон куртки и нехотя шагнула навстречу порывистому ветру.
Ноябрь в Москве, по обыкновению, неприветлив. А уж ноябрьская полночь – тем более.
Конечно, можно было бы взять такси и за пять минут домчаться до дома, да только в такое время по дневной таксе никто не повезёт, а повышенная плата Дарье нынче не по карману. До зарплаты еще три дня, оставшиеся деньги отложены на продукты да на необходимые мелочи. Возможен и другой вариант, самый дешевый и неоднократно проверенный – пойти пешком. Если бы не дождь, не противный, до костей пронизывающий ветер, Дашка так бы и поступила. А теперь же она прижалась щекой к ручке зонта, норовящего сорваться со спиц и упорхнуть вслед за летящим впереди полиэтиленовым пакетом, и обреченно засеменила к остановке. Но не к той, которая через дорогу, а на Самотёку, где оборудованы два современных павильончика для пассажиров. Крыша над головой в такую погоду просто необходима.
Народ в количестве пяти человек теснился под одним из стеклянных навесов. Остановка хорошо освещалась, и каждый пассажир был, как на ладони.
«Сбились в кучу, словно воробьи, – подумала Даша, перебегая наискось Садовое кольцо. – И правильно делают, вон, как завывает ветрило». Она вторично нарушила правила дорожного движения, миновав последний рубеж на красный свет, и присоединилась к ожидающим пассажирам. Те что-то бурно обсуждали – волей-неволей пришлось прислушаться.
– Еще чего!? – громко возмущался пожилой лысый толстячок. – А на что милиция? Куда она смотрит?
– Вот именно, милиция! – вторила ему важная дама, разодетая не по погоде в каракулевую шубу и высокую старомодную шапку с торчащими соболиными хвостиками. – Это их работа. Я даже с места не сдвинусь.
Женщина в подтверждение своих слов демонстративно села на железную скамейку.
– И вообще, я автобус жду! – Мужчина хотел произнести фразу категорично и зло, но получилось совсем по-детски. Его капризно оттопыренная губа рассмешила Дашу, и она невольно спросила:
– А что случилось-то?
Толстяк недовольно покосился на неё и процедил сквозь зубы, мотнув головой направо:
– Там пьяный бомж валяется, а этот придурок (он ткнул пальцем в спину обладателя пуховика ядовито-красного цвета) говорит, что умирает.
Парень в пуховике обернулся, но не отреагировал на фразу в свой адрес, а сразу посмотрел на Дашу – дерзко и вызывающе. Окинул цепким взглядом сверху донизу, хотел что-то сказать, да, видимо, передумал. Лишь криво усмехнулся и снова уткнулся в мутное стекло павильона.
Женщина проследила за взглядом парня, увидела, что на скамейке под соседним навесом лежит человек и, ни секунды не раздумывая, шагнула под дождь. Шагнула, потому что по-другому поступить не могла. «Беду надо предотвращать» – это Даша усвоила еще в детстве. Так всегда говорила ее мать, этого правила придерживался покойный отец, этому следовала всю свою жизнь и она сама.
Мужчина лежал с широко открытыми глазами и, не мигая, смотрел в темное небо. В том, что это бомж, Даша нисколько не сомневалась. Она на своем веку повидала немало бродяг, ей было достаточного беглого взгляда, чтобы определить – перед ней именно бомж. Несмотря на то, что он был опрятно одет, не издавал отвратительного запаха, и никаких громоздких котомок – вечного атрибута попрошаек – поблизости не наблюдалось. Выдавали руки: красные, обветренные, все в цыпках и коростах, с тугими узлами на сгибах, с грязью под давно нестриженными ногтями. Выдавали жиденькие, засаленные седины, торчащие из-под вязаной шапочки, нелепой и неестественной в своей белизне посреди ночной ноябрьской сырости. А вот пальто у бомжа было щегольское: кашемир еще не утратил лоск, не наблюдалось потертостей и дыр, пуговицы были в наличии.
– Ни фига себе! Вот это штиблеты! Типа Гуччи какие-нибудь. Хорошо живут современные бродяжки, – раздалось сзади. Даша вздрогнула, но не стала оборачиваться, склонилась над вытянувшимся в струнку мужчиной и тихо спросила:
– Вам плохо? Я могу чем-то помочь?
Дед (а лежащему было не менее семидесяти), оторвался от созерцания неба и сфокусировал взгляд на Даше.
– Нет, уже не плохо, – бомж вымученно улыбнулся.
– «Скорую» вызвать? Или отвезти вас домой? Где вы живете? Поблизости? Нет?
– Лучше милицию вызывай. – Перебил Дашку неугомонный толстяк с остановки. – Пьяный он. Не видишь что ли?
– Шли бы вы, папаша, под соседний «зонтик». Я и сама разберусь. – Грубо осадила его Даша и подтолкнула к выходу. Толстяк замахал руками, злобно выругался, но вступать в дальнейший спор не решился, и чересчур резво юркнул в соседний павильончик.
Она вернулась к старику и увидела, что тот хватает ртом воздух, неестественно выгнувшись всем корпусом.
– Господи, да что же это такое?! – запричитала Даша. – Дед! Ты не помирай только. Ладно? Я сейчас врачей вызову. Ты подожди… Подожди…
Она стала лихорадочно рыться в сумке. Мобильный телефон, как назло, затерялся где-то в недрах необъятной торбы.
– Вот, возьмите мой. – Молодой человек в красном пуховике протянул ей свой телефон, стараясь не смотреть в сторону старика. – Звоните, сколько хотите. Только извините, я не переношу вида умирающих. Я отойду. Ладно? Объяснить сложно. Поверьте – на то есть причины. Я лучше в стороне постою.
– Как кстати, у меня батарейка разряжена. Спасибо. – Дашка благодарно кивнула парню, отдала тому свой зонт и набрала «03».
«Неотложка» ответила сразу, но как только диспетчер узнала, что вызов требуется на улицу, почему-то стала выяснять Дашины паспортные данные.
– Да не все ли равно кто я? Медицинская помощь-то нужна не мне, а человеку, которому плохо… Никто я ему, никто! Понимаете?.. Откуда мне знать! Я случайный человек…Он задыхается, а вы допрос устроили?.. Бомж, не бомж! При чем здесь социальный статус?!
Хозяин телефона стоял неподалеку, сочувственно вздыхал и после очередного восклицания порывался взять у Даши трубку. Но она лишь отмахивалась и продолжала разговор.
– То есть, если бомж, то вы вызов не примете? Я правильно поняла? – С каждой произнесенной фразой Дашка распалялась все больше, и на очередной вопрос дотошного диспетчера почти закричала:
– Автобус я жду! Это не возбраняется?! Или по вашим понятиям в полночь на остановке женщине находиться аморально? Я не грублю! Грубите вы! И клятву Гиппократа нарушаете вы, а не я! – Она прикрыла трубку рукой и прошептала молодому человеку: – Они отказываются ехать. Что делать?
– Давайте, я попробую. – Он взял телефон и очень медленно и внушительно, почти по слогам произнес. – «Скорая»? Назовите ваше имя, фамилию и номер. Вот и хорошо. А теперь будьте добры, примите срочный вызов.
– Спасибо вам. – Улыбнулась Дашка, когда молодой человек под ее руководством продиктовал диспетчеру координаты расположения остановки, а также Дашину фамилию и номер ее телефона.
– Вы идите. Я теперь одна справлюсь. И «скорую» дождусь.
Она повернулась к старику. Тот уже не задыхался, лежал спокойно и по-прежнему смотрел в небо. Только теперь он улыбался. Даше показалось, что с улыбкой у деда разгладились морщинки, он стал моложе лет на десять. Это обрадовало и вселило надежду, что до приезда врачей с бомжом ничего страшного не случится.
– Дочка, – вдруг хрипловато сказал дед и пристально посмотрел на Дашу. – Ты иди домой. Замерзнешь ведь.
От взгляда старика по телу пробежали мурашки.
– И не подумаю! Вот дождемся врачей, вас заберут в больницу, тогда и домой можно. Автобуса все равно ведь нет. Я никуда не тороплюсь.
Дашка старалась говорить весело, а сама чуть не ревела. Бывает так: посмотришь человеку в глаза и увидишь его будущее. Предчувствие беды всегда явственнее счастья. Точно душа подает миру сигналы SOS. Передает просьбу о помощи, надеется, просит сострадания и милосердия. Хорошо, если находит…
– Упрямая ты, дочка. Только зря медиков побеспокоила. Я ведь знаю, что умираю. И уже ничем не поможешь. Ни ты, ни врачи. Мне давно пора убраться, а смертушка все никак не заберет к себе. А теперь уж время пришло…
– Глупости все это, не умрете вы. Только бы «скорая» приехала вовремя… – Дашино сердце разрывалось от жалости к деду. Чтобы не показывать свое волнение и вновь брызнувшие слёзы, она отвернулась к дороге, вроде как высматривая машину с красным крестом. – Что-то их нет… Обычно быстро приезжают.
– Ты не плачь, дочка. Что тебе старый, больной бомж? Ты так похожа на мою матушку. Она такая же ненормальная была, всех жалела, со всеми носилась... У тебя дома животных полно? Угадал… Подбираешь на улице кошек и собак... Вот и мама моя тоже всех подбирала. Царствие ей небесное. Скоро увижусь с ней.
Дашка опять разревелась. Старик оказался прав: в доме у нее постоянно менялись дворняжки да котята, которых она вечно пристраивала по знакомым. И к бомжам у нее было свое, особое отношение – к таким вот, как этот умирающий дед, не потерявшим человеческого облика и достоинства.
Старик хотел сказать что-то еще, но по его телу прошла судорога. Широко открытые глаза уставились на Дашу. Ужас? Мольба о помощи? Что? Что???
Дашку затрясло от страха. Со смертью, вот так – один на один! – она столкнулась впервые. Надо было что-то решать, что-то делать до приезда «неотложки». Она начала метаться: то подкладывала деду под голову свою сумку, то застегивала ему ворот пальто, то просто гладила стариковскую руку. Приговаривала, постоянно приговаривала, подбадривая не столько умирающего, сколько себя:
– Еще чуть-чуть. Потерпи. Пожалуйста. Они приедут. Уже скоро.
Медицинская служба не торопилась…Зато пришел автобус. Подбежал попрощаться и еще раз извинился парень в красном пуховике. Брезгливо поморщились из автобуса толстяк и дама. Безразлично таращились остальные пассажиры.
…
– Да где же эта нескорая помощь-то…
– Бог с ней, – вдруг ясно и четко сказал дед. – Поздно уже.
– Не поздно, они…– начала оправдываться Даша.
– Подожди, дай сказать… последнее слово... Ты хорошая… Сердобольная… Это хорошо, что я умираю не в одиночестве… Не страшно теперь… умирать. Спасибо, дочка. Спасибо за все. Не гнушайся, вот – возьми на память…
Он протянул дрожащую руку, и она плетью упала вниз. Дашка еле успела подставить ладонь, в которую упал затертый пятак.
«1961 год» – машинально отметила Даша. Страх улетучился. Ноги стали ватными, закружилась голова…
Кто ж ты, чужой человек? Откуда ты? Почему пустил свою жизнь на Самотёк?..
Прости, дед… прости нас…

Через несколько минут издевательски завизжала сирена «скорой помощи».